Ненавижу дачу. Дача — это самое страшное, что может случиться с ни в чем не повинным человеком на выходных. Вы думали, что это только в Америке бывают рабы-негры, хотя, кажется, их и там переделали в рэперов?
Представляете, невинного человека привозят в загон, размером 6 соток, дают в руки лопату и говорят — копай. И это тогда, когда космические корабли бороздят существуют карьерные экскаваторы, которые за один присест может своим ковшом зачерпнуть половину деревни, приходится пользоваться какой-то лопатой, на которой умещается от силы пара стаканов земли. И этой палкой-копалкой приходится хреначить весь день.
В качестве особого наказания заключенного могут направить на прополку. Помните как пользователи всего интернета плевались на каптчу рапидшары с собачками? А теперь представьте, что во время прополки вам в течение всего дня придется только и делать, что разбираться с такими каптчами: это дергать, это не дергать, а это вообще дерево. Рапидшарные песики и кошечки по сравнению с растениями покажутся мелочью. На даче ты будешь с сожалением смотреть на живых представителей рапидшарной каптчи и с удивлением понимать, что в жизни они и не так уж и похожи. Дачная каптча состоит из куда худших элементов, которые хрен различишь: все они зеленые, с листьями и растут из земли. И вот сидишь кверху задницей и думаешь: это вроде бы не сажали — выдернуть, это тоже, а вот это что-то знакомое, кажется, это называют одуванчиком. Сверился с тем, что здесь должно расти, «одуванчик» не равно «клубника», жаль, выдер…, я сказал выдер…..нуть. Ну и что, что корень остался, листья оборвал, зато теперь его не видно, ведь основная цель прополки — сделать вид, как будто на грядке растет только что-то одно.
Во время прополки после пары часов распознавания образов растений мозг начинает постепенно отключаться, но чтобы окончательно свести с ума заключенного, играет РАДИО. Оно повсюду, оно доносится с каждой стороны, где есть соседи. Ух, как я ненавижу слово «радио», мне стыдно, что в моей профессии — радиотехник, тоже встречается это сочетание букв. Не удивлюсь, если в Гестапо использовали пытку с помощью радио. Оно играет отовсюду и нигде нет от него спасения. Мало того, оно играет то, что, кажется, запрещено конвенцией по правам человека — попсу, иногда разбавленную рекламой каких-то лекарств для старушек (от маразма?). До дачи отношение к попсе было как к мухам — пролетела, да и фиг с ней. Теперь, когда из палаток слышу, не хочу говорить знакомые, узнаваемые звуки тынц-тынц (музыкой это не назовешь), я вспоминаю худшие свои дни, проведенные на даче. Отношение к рекламистам лекарств отношение стало еще хуже, но о них я не буду писать, чтобы меня не обвинили в пропаганде насилия.
Чуть более гуманной работой по сравнению с прополкой является разбор мусора. Знаете, мусор на даче, прежде чем окончательно попасть в помойку, проходит миграцию через все уголки участка. Сначала он собирается в одном месте (например, на чердаке), после чего, когда его станет много, его нужно перенести куда-нибудь подальше. Затем со словами «оно тут мешается» мусор переносится в третье место. Некоторым счастливчикам из мусорной кучи везет и после второго-третьего переноса их сразу отправляют на помойку. Остальных со словами «это еще пригодится» переносят с место на место раз десять. Одиннадцатый путь, как правило, бывает последним прямиком в помойку. Но сколько бы мусор не выносили, суммарное его количество никогда не уменьшается. Я, например, ни разу в жизни на даче не видел пустой мусорный контейнер, хотя мусоровозы периодически проезжают. Такое ощущение, что они просто меняют местами уже заполненные контейнеры, или мусор появляется в них самостоятельно независимо от таких же датчиков-муравьев, которые друг за другом несут к помойке мешки с мусором, а назад так же строем возвращаются с пустыми мешками.
Сколь дача жестока, столь же она и бессмысленна. На вопрос «а нафига все это надо?» следует стандартный ответ «Чтобы что-то выросло». На вопрос «А зачем, чтобы что-то росло?» отвечают «Чтобы было что сажать на следующий год». Все, круг замкнулся. Ведь не зря же открыли еще в 1617 веках закон сохранении масс. Возможно, когда Жан Рэ писал Марену Мерсену «Вес настолько тесно привязан к веществу элементов, что, превращаясь из одного в другой, они всегда сохраняют тот же самый вес», ученый как раз и имел в виду, что сколько картошки ты посадишь, столько и выкопаешь и хватит заниматься всякой глупостью.
Заключенный на даче буквально поминутно смотрит на часы и ждет, когда же наступит тот час, что будет пора собираться на электричку, которая увезет его из этого зеленого ада в столь дорогой ему сердцу город, где можно будет за неделю перевести дух только лишь затем, чтобы к выходным снова отправиться на каторгу.